Генерал Вольский сулил Сталину провал Сталинградского контрнаступления

Накануне начала операции «Уран» — контрнаступления Красной Армии под Сталинградом, которому предстояло переломить ход Второй мировой войны, начальнику Генерального штаба РККА Александру Василевскому пришлось доказывать Сталину, что назначенное на 19 ноября контрнаступление вовсе не обречено на провал.Тревожное письмо в ГКО Беспокойство Верховного вызвало адресованное ему письмо, в котором «Урану» предрекался печальный исход… Вот как сам Василевский описал случившееся: «В первые дни операции ведущую роль играл Юго-Западный фронт, штаб которого находился в городе Серафимовиче. Там для меня Генштабом был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами, предназначенными к участию в наступательной операции, куда я и собрался перебраться 17 ноября. Однако И. В. Сталин по телефону предложил мне прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он мне не сообщил. В 18 часов в кремлевском кабинете Сталина проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял меня и предложил, пока шло обсуждение ряда крупных хозяйственных вопросов, ознакомиться с поступившим на его имя письмом командира 4-го механизированного корпуса В. Т. Вольского, предназначенного для выполнения решающей роли в предстоящей операции на участке Сталинградского фронта. Комкор писал в ГКО, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями и что он как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем. ГКО, естественно, потребовал от меня дать оценку письму. Я выразил удивление по поводу письма: в течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном, боевом настроении личного состава этого соединения. В заключение я заявил, что никаких оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала, на мой взгляд, не существует. Сталин приказал тут же соединить его по телефону с Вольским и после короткого и отнюдь не резкого разговора с ним порекомендовал мне не обращать внимания на это письмо, а автора письма оставить в корпусе, так как он только что дал ему слово во что бы то ни стало выполнить поставленную корпусу задачу. Окончательно вопрос о нем как о командире корпуса должны были решить по результатам действий корпуса, о которых в первые дни операции Сталин приказал мне доложить ему особо». Подготовленность танковых частей к ведению боя была низкаяВообще-то у генерала Василия Вольского были все основания для беспокойства. Прежде всего, вызывал у него вполне обоснованную тревогу слабый уровень подготовки танкистов, прежде всего – механиков – водителей. Характерно это было не только для 4-го механизированного корпуса. В отчете о боевых действиях танковых войск 57-й армии за период с 1 ноября по 27 декабря 1942 года, например, сказано: «Подготовленность танковых частей к ведению боя, за исключением 90 и 235 ТБр, была низкая. Механики-водители танков имели малую практику вождения, а большинство из них в боевых условиях танков не водили и в боях не участвовали. Артиллеристы мало практически стреляли. Мотопехота была плохо подготовлена для ведения наступательных операций, и подразделения за неимением времени в тактическом отношении были плохо сколочены». У Вольского были все основания для беспокойства, и он счел необходимым доложить об этом в Ставку. Военный историк Алексей Исаев по этому поводу написал: «В таком изложении событий В. Т. Вольский выглядит в лучшем случае паникером, который элементарно не выдержал напряжения подготовительного периода крупной операции. Если же мы знаем, что танкисты корпуса Вольского пороху не нюхали и имели малый опыт вождения, письмо командира корпуса Верховному выглядит совсем по-другому. Архивные документы позволяют усомниться в столь тщательно нарисованной картине удивления A. M. Василевского после прочтения письма В. Т. Вольского. Сомнительно, чтобы он не имел ни малейшего представления о принципах комплектования участвовавших в операции «Уран» соединений. Соответственно, вышеприведенный разговор с И. В. Сталиным представляется выдуманным от начала и до конца. Скорее всего, просто было принято решение, что против румын и так сойдет. Как показали дальнейшие события — сошло». Действительно, изюминкой плана операции «Уран» была возможность нанести первый удар по румынским союзникам Гитлера, прорывать оборону на их участках. Германское командование доверило охрану флангов на второстепенных, как ему казалось участках, неподражаемым «орлам» маршала Антонеску. Ценой этой величайшей стратегической ошибки стало уничтожение 6-й армии Паулюса. Советское командование сумело блестяще реализовать открывшиеся перед ним возможности… Войска в первый же день операции продвинулись на 20 км Надо отдать должное маршалу Василевскому – докладывая Сталину о первых днях операции, генерала Вольского, доставившего ему столько беспокойства, чернить он не стал. Впрочем, действия его мехкорпуса не давали для этого никаких оснований: «Докладывая Верховному Главнокомандующему об успешном ходе операции, я сообщил об отличных действиях 4-го мехкорпуса В. Т. Вольского, войска которого проявили в первый же день операции исключительный героизм, мужество, отвагу и продвинулись, ломая сопротивление врага, на 20 км».Позже за умелое руководство войсками Василию Вольскому было присвоено воинское звание «генерал-лейтенант танковых войск» с награждением орденом Суворова II степени, а 4-му мехкорпусу было присвоено почетное наименование «Сталинградский», и его преобразовали в 3-й гвардейский механизированный корпус. Вольский, несмотря на серьезные проблемы со здоровьем (туберкулез горла), занимал важные посты, в том числе командовал 5-й гвардейской танковой армией. Войну он закончил в звании «генерал-полковник танковых войск». Скончался в 1946 году.Так что «вредных» последствий для его карьеры после письма Сталину, казалось бы, не последовало.Правда, спустя многие десятилетия после окончания войны, в печати появилась версия о том, что из-за сомнений в ноябре 1942 года ему не было присвоено звание Герой Советского Союза, на что Вольский вполне мог рассчитывать. Но с полной уверенностью подтвердить или опровергнуть эту версию невозможно…